— Подобные действия опасны,— укоризненно произнес он.— Я могу нечаянно нанести вам увечье. Пожалуйста, старайтесь в будущем их избегать.

Кармайкл задумчиво посмотрел на сына.

— У тебя было то же самое?

— Да,— кивнул Джой.— Я не мог даже прикоснуться к нему. Впрочем, тут все логично. Он создал это чертово поле и вокруг себя!

Кармайкл застонал, не поднимая взгляда на жену и детей. Теперь Бисмарка невозможно даже застать врасплох. У Сэма возникло чувство, что он осужден на пожизненный срок, но пребывание в заключении надолго не затянется...

Через шесть дней после начала блокады Сэм Кармайкл поднялся в ванную комнату на втором этаже и взглянул в зеркало на свои обвисшие щеки. Потом встал на весы.

Стрелка остановилась на 180 фунтах.

Менее чем за две недели он потерял 12 фунтов и скоро вообще превратится в дрожащую развалину.

Пока он глядел на качающуюся стрелку весов, у него возникла мысль, тут же вызвавшая внезапную бурю восторга. Он бросился вниз. Этель упрямо вышивала что-то, сидя в гостиной. Джой и Мира с мрачной обреченностью играли в карты, до предела надоевшие им за шесть полных дней сражений в кункен и бридж.

— Где робот?! — заорал Кармайкл.— Ну-ка быстро его сюда!

— На кухне,— бесцветным голосом ответила Этель.

— Бисмарк! Бисмарк! — продолжал кричать Кармайкл.— Сюда!

— Чем могу служить, сэр? — смиренно спросил робот, появляясь из кухни.

— Черт побери! Ну-ка определи своими рецепторами и скажи, сколько я вешу!

— Сто семьдесят девять фунтов одиннадцать унций, мистер Кармайкл,— ответил Бисмарк после небольшой паузы.

— Ага! А в первоначальной программе, что я в тебя заложил, ты должен был обеспечить снижение веса со ста девяносто двух до ста восьмидесяти фунтов! — торжественно объявил Кармайкл.— Так что меня программа не касается до тех пор, пока я снова не наберу вес. И всех остальных, я уверен, тоже. Этель! Мира! Джой! Быстро наверх и всем взвеситься!

Робот посмотрел на него, как ему показалось, недобрым взглядом и сказал:

— Сэр, я не нахожу в своих программах записей о нижнем пределе снижения вашего веса.

— Что?

— Я полностью проверил свои пленки. У меня есть приказ, касающийся уменьшения веса всех членов семьи, Но какие-либо указания относительно terminus ad quern [4] на ленте отсутствуют.

У Кармайкла захватило дух, он сделал несколько неуверенных шагов. Ноги его дрожали, и Джой подхватил отца под руки.

— Но я думал...— пробормотал он.— Я уверен... Я точно знаю, что закладывал данные...

Голод продолжал грызть его изнутри.

— Пап,— мягко сказал Джой.— Наверно, эта часть ленты стерлась, когда у него случилось короткое замыкание.

— О господи...— прошептал Кармайкл.

Он добрел до гостиной и рухнул в то, что когда-то было его любимым креслом. Теперь уже нет. Весь дом стал чужим. Он мечтал снова увидеть солнце, деревья, траву и даже этот уродливый ультрамодерновый дом, что построили соседи слева.

Увы... Несколько минут в нем жила надежда, что робот выпустит их из диетических оков, раз они достигли заданного веса. Но теперь и она угасла. Он хихикнул, а потом громко рассмеялся.

— Что тут смешного, дорогой? — спросила Этель. Она утратила свою прежнюю склонность к истерикам и после нескольких дней сложного вышивания взирала на жизнь со спокойной отрешенностью.

— Что тут смешного? А то, что я сейчас вешу сто восемьдесят фунтов. Я строен и изящен, как скрипка. Но через месяц я буду весить сто семьдесят фунтов. Потом сто шестьдесят. И в конце концов что-нибудь около восьмидесяти восьми фунтов. Мы все высохнем и сморщимся. Бисмарк заморит нас голодом.

— Не беспокойся, отец. Как-нибудь выкрутимся,— сказал Джой, но даже его мальчишеская уверенность сейчас звучала натянуто.

— Не выкрутимся,— покачал головой Кармайкл.— Мы никогда не выкрутимся. Бисмарк собирается уменьшать наши веса ad infinitum [5] . У него, видите ли, нет terminus ad quem!

— Что он говорит? — спросила Мира.

— Это латынь,— пояснил Джой,— Но послушай, отец, у меня есть идея, которая, может быть, сработает.— Он понизил голос.— Я хочу попробовать переналадить Клайда, понимаешь? Если мне удастся получить что-то вроде мультифазного виброэффекта в его нервной системе, может быть, я смогу пропихнуть его сквозь обращенное защитное поле. Он найдет кого-нибудь, кто сможет отключить поле. В «Популярном электромагнетизме» за прошлый месяц есть статья о мультифазных генераторах, а журнал у меня в комнате наверху. Я...— Внезапно он замолчал.

Кармайкл слушал сына, словно осужденный, внимающий распоряжению об отсрочке смертного приговора.

— Ну, дальше. Продолжай,— нетерпеливо торопил он его.

— Ты ничего не слышал?

— Что ты имеешь в виду?

— Входная дверь. Мне показалось, я слышал, как открылась входная дверь.

— Мы туг все с ума сойдем,— тупо произнес Кармайкл, продолжая ругать про себя продавца у Мархью, изобретателя криотронных роботов и тот день, когда он в первый раз устыдился Джемины и решил заменить ее более современной моделью.

— Надеюсь, не помешал, мистер Кармайкл,— раздался в комнате новый голос.

Кармайкл перевел взгляд и часто заморгал, не веря собственным глазам. Посреди гостиной стоял жилистый краснощекий человечек в горохового цвета куртке. В правой руке он держал зеленый металлический ящик с инструментами. Это был Робинсон.

— Как вы сюда попали? — хрипло спросил Кармайкл.

— Через входную дверь. Я увидел свет внутри, но никто не открыл, когда я позвонил, и я просто вошел. У вас звонок неисправен, и я решил вам об этом сказать. Я понимаю, что вмешиваюсь...

— Не извиняйтесь,— пробормотал Кармайкл.— Мы рады вас видеть.

— Я был тут неподалеку и решил заглянуть к вам, чтобы узнать, все ли у вас в порядке с новым роботом,— пояснил Робинсон.

Кармайкл сжато и быстро рассказал о событиях последних дней.

— Так что мы в заточении уже шестеро суток,— закончил он.— И ваш робот собрался уморить нас голодом. Едва ли мы сможем продержаться дольше.

Улыбка исчезла с добродушного лица Робинсона.

— То-то я и подумал, что у вас болезненный вид. О черт! Теперь будет расследование и всякие прочие неприятности. Но я хоть освобожу вас из заточения.

Он раскрыл чемоданчик и, порывшись в нем, достал прибор в виде трубки длиной около восьми дюймов со стеклянной сферой на одном конце и курком на другом.

— Гаситель силового поля,— пояснил он и, направив прибор на панель управления защитным экраном, удовлетворенно кивнул.— Вот так. Отличная машинка. Полностью нейтрализует то, что сделал ваш робот, так что вы теперь свободны. И кстати, если вы предоставите мне его самого...

Кармайкл послал Клайда за Бисмарком. Через несколько секунд робослуга вернулся, ведя за собой громоздкого робоспоарда. Робинсон весело улыбнулся, направил нейтрализатор на Бисмарка и нажал курок. Робот замер в тот же момент, лишь коротко скрипнув.

— Вот так. Это лишит его возможности двигаться, а мы пока посмотрим, что у него там внутри.— Он быстро открыл панель на груди Бисмарка и, достав карманный фонарик, принялся разглядывать сложный механизм внутри, изредка прищелкивая языком и бормоча что-то про себя.

Обрадованный неожиданным избавлением, Кармайкл шаткой походкой вернулся в кресло. Свобода! Наконец-то свобода! При мысли о том, что он съест в ближайшие дни, его рот наполнился слюной. Картофель, мартини, теплые масляные рулеты и всякие другие запретные продукты!

— Невероятно! — произнес Робинсон вслух.— Центр повиновения закоротило начисто, а узел целенаправленности, очевидно, сплавило высоковольтным разрядом. В жизни не видел ничего подобного!

— Представьте себе, мы тоже,— вяло откликнулся Кармайкл.

— Вы не понимаете! Это новая ступень в развитии роботехники! Если нам удастся воспроизвести этот эффект, мы сможем создать самопрограммирующихся роботов! Представьте, какое значение это имеет для науки!